Самый странный опыт, который я пережил, работая в молдавско-румынском издании, произошел 13 февраля 2024 года. Я обратился в Министерство иностранных дел Германии с просьбой разрешить мне провести видео/аудиоинтервью с послом Германии в Кишиневе.
Очень быстро я получил информацию о том, что посольство Германии согласилось, но с самого начала поставило ряд условий – планируемое интервью будет не интервью, а диалогом, и отсутствие средств аудио/видеозаписи – главное условие.
Конечно, я был поражен. Но, да, в пресс-запросе, который я отправил в немецкие учреждения, я также приложил вопросы/темы для обсуждения. Очевидно, это была ошибка, потому что я хотел, чтобы Германия через своего посла в Кишиневе открыто прокомментировала некоторые проблемы и ответила на некоторые важные вопросы.
Но именно деликатность вопросов заставила немецкие власти отказаться от открытого, публичного интервью. Меня совсем не устраивал простой диалог с немецким послом, но я согласился, учитывая их восприимчивость, а также просто чтобы посмотреть, как немецкий дипломат за закрытыми дверями относится к постсоветскому государству, часто анализируемому как часть российской зоны влияния и навсегда обреченному на такое состояние.
Как только я вошел в немецкое посольство, меня встретили несколько охранников, немецкие консультанты и, конечно, несколько парней, похожих на агентов службы безопасности. Даже сейчас эти серьезные и хмурые взгляды не выходят у меня из головы. Затем последовала кропотливая процедура проверки – у меня не было никаких предметов для видео и аудиозаписи, я человек слова.
Затем агенты немецкой службы безопасности пригласили меня в комнату, где я пробыл около 10-15 минут – мне сказали подождать, скоро меня пригласят в кабинет посла. Ну что ж, момент истины – подходит сотрудник посольства, я узнаю его как молдаванина, но хорошо говорящего по-немецки. Он был нашим переводчиком – мы договорились с послом, что будем говорить каждый на своём языке, чтобы быть максимально точными (поэтому мы оба отказались говорить по-английски).
Итак, какие же темы немцы не хотели обсуждать в присутствии камер и аудиозаписей?
Ниже я представляю их вам: изменились ли взгляды Берлина на план Козака (план федерализации, т.е. транснистризации Молдовы); Позиция Германии в отношении переговорного формата "5+2" (приднестровское урегулирование), а также заинтересованность и готовность Германии присоединиться к нему или к другой новой переговорной структуре; как особые отношения между Молдовой и Румынией (основанные на единстве истории, языка, идентичности, культуры) воспринимаются из Берлина; о том, как Германия видит тот факт, что в Молдове растет число тех, кто поддерживает (вос)объединение с Румынией; честный взгляд Германии на нейтральный статус Молдовы в контексте российских угроз; о возможных наихудших сценариях в Украине и позиции Германии в случае распространения российской агрессии на Молдову. Последняя тема касалась того, как Германия будет относиться к Молдове, если проевропейские силы потеряют власть в Кишиневе и к власти придут пророссийские силы.
Разумеется, я не смогу восстановить слово в слово ответы посла на эти вопросы – но я могу восстановить общие тезисы, которые она изложила. Итак, рассмотрим каждую тему и (не)официальную позицию Германии.
– Германия понимает, что план, предложенный Дмитрием Козаком, знаменитый "план Козака", который некоторые также называют своего рода мини-пактом Риббентропа-Молотова, не отвечает ожиданиям, желанию и потребностям молдавских граждан. Именно Кишинев должен в первую очередь диктовать условия реинтеграции страны, а не сепаратистский режим в Тирасполе или другие враждебные силы.
– Нынешний, но приостановленный из-за войны в Украине формат "5+2" является подходящей переговорной структурой, и у Германии нет причин считать его противоречащим интересам Молдовы. Германия не заинтересована в том, чтобы участвовать в качестве отдельного государства, поддерживающего Молдову, в другом новом формате по приднестровскому урегулированию. Это могло бы произойти лишь косвенно, если бы ЕС или европейские институты стали стороной переговоров. Только тогда Германия была бы заинтересована.
– Германия знает, что Молдова и Румыния – это два румынских государства, она знает, что в Молдове растет число тех, кто хочет объединиться с Румынией. В то же время Германия утверждает, что эта цифра далека от большинства, и что большинство граждан все еще хотят иметь свое собственное государство, то есть хотят вступить в ЕС как отдельное государство на собственных ногах, а не путем объединения с Румынией. Объединение – это решение для быстрого вступления в ЕС и НАТО, что автоматически принесет Молдове преимущества и безопасность, но Германия поддерживает Молдову как независимое государство, что является волей большинства граждан. Пакт Риббентропа-Молотова был исторической ошибкой, но сегодня существуют другие реалии.
– Германия считает, что нейтралитет Молдовы объясняется миролюбивым характером молдавского народа. В то же время, если Россия совершит военную агрессию против Молдовы, Молдове не следует ожидать поддержки от союзников по НАТО, поскольку нейтралитет априори означает отказ от любых двусторонних или многосторонних обязательств в области безопасности. В этом отношении поддержка братской Румынии также не должна быть преувеличена. Короче говоря, Молдова останется в одиночестве.
– Германия надеется, что Молдова останется проевропейской и после осенних выборов, продолжая свой проевропейский курс. Она будет поддерживать Молдову, но, очевидно, нельзя говорить о такой же поддержке, если к власти придут пророссийские силы. Германия будет полностью уважать волю молдавских граждан и будет поддерживать нормальные отношения с Молдовой... даже если она будет пророссийской.
Последним условием министерства иностранных дел Германии и ее посольства было то, что этот диалог не должен быть нигде опубликован. Публикация этого диалога сейчас и, следовательно, нарушение обещания обусловлена тем, что в отличие от Берлина, у меня, как у независимого журналиста, не было никаких условий.
