Они возвращаются не только строем, в шинелях и с портретами вождя. Новые призраки авторитаризма приходят зачастую в модных костюмах или в кроссовках, с красивой презентацией в PowerPoint. Говорят про безопасность, эффективность, "цифровой суверенитет". Но суть одна – контроль. Страх. Безнаказанность.
Мы, как я предупредил в своем предыдущем тексте "Призраки вернулись", слишком долго смотрели в сторону, надеясь, что автократы вымрут вместе с телевизорами и казенным сталинизмом. Но в 2025 году выяснилось: режимы не умирают, они обновляются. Как айфон. Как вирус. И распространяются так же – быстро, тихо и массово.
Цифровая клетка
Сегодня надзор – не только камера на углу, это алгоритм в телефоне, это твой цифровой след. В китайском Шэньчжэне тебя не пустят в метро, если ты перешел улицу не там. Не потому, что кто-то видел, а потому что система знает. Она следит не за тобой лично. Ей не нужно знать твой характер, чтобы обнулить твое будущее. Ты – цифра. Ты – профиль. Ты – риск. А с 15 июля власти Китая запускают масштабную систему цифровых удостоверений личности. Надзора станет больше.
В России государство не только следит, но и отключает. Telegram, Youtube, VPN – враги режима, значит, враги народа. Суверенный интернет – это не про технологии, а про одиночество. Чтобы ты знал только то, что скажет Соловьев. И считал, что выбора у тебя никогда и не было.
В Саудовской Аравии алгоритмы читают твиты. Написал "неуважительно" – получил срок. Блогера Фейсал аль-Хамдани приговорили к 34 годам тюрьмы за "деструктивные посты". А суды, как положено в авторитаризме 2.0, – без адвокатов, без публики, без шансов.
В Сингапуре – другая эстетика. Все чисто, красиво, технологично. Но закон о фейковых новостях (POFMA) позволяет властям удалять "неверные" мнения. Не факты – мнения. Потому что прав тот, у кого сервер.
Власть как спектакль
У Эрдогана митинг – это шоу. У Трампа – культ. У Путина – сакральность. Их власть больше не нуждается в убеждении. Им достаточно создавать впечатление. Показать картинку: народ, флаги, "враг у ворот". А в тени – спецназ. Авторитаризм 2025 года – это политтехнология, отрепетированная лучше оперы. С маской демократии, но с железным лицом.
В Никарагуа Ортега – и президент, и судья. Более 300 НКО закрыты. Оппозиция – за границей или в тюрьме. Он избирается без оппонентов, но всё равно говорит о "победе над врагами народа".
В Уганде Йовери Мусевени правит с 1986 года. Его сын командует армией. Его жена – министр образования. Его оппонент Бобби Вайн – певец, ставший символом протеста – избит, отправлен под домашний арест. И все это – под лозунгом "защиты стабильности".
Коррупция как стержень
Если раньше коррупция была слабостью режима, сегодня – его основа. Не случайность, а система. Платишь, чтобы выжить. Дружишь, чтобы не сесть. В России клептократия – это даже не форма правления, а тип культуры. Идеология удобства. Главное – быть своим.
В Бразилии после Болсонару – не очищение, а рецидив. Коррупционные схемы глубже, чем джунгли Амазонки. Судебная система зависит от партийных соглашений, а журналисты, пишущие о связях военных с бизнесом, получают не премии, а угрозы.
В Азербайджане клан Алиевых превращает страну в нефтяную корпорацию с флагом. Ильхам Алиев правит с 2003-го, его жена – вице-президент. Протесты? Запрещены. Суды? Семейные. Деньги? В Лондоне, как у всех порядочных автократов.
Иллюзия права
Суды? Псевдосуды. Конституции? Объекты переписывания. Законы работают, пока не мешают власти. Потом их меняют. Или игнорируют. И тут демократии сами виноваты – их правила не успевают за агрессией. Когда демократия ждет заключения комиссии, автократия уже назначила виновного.
В Тунисе Кайс Саид в 2021 году распустил парламент, а в 2025 – посадил бывшего президента. Без суда. Просто потому, что может. Он не тиран, он "реформатор". Как и все, кто сначала убивает систему, а потом изображает порядок.
Нормализация зла
Политическое насилие стало частью пейзажа. Его уже не обсуждают с ужасом, его фиксируют как погоду: "оппозиционного активиста избили", "протестующих задержали", "журналист погиб". В Иране дроны ищут женщин без платка. В России – люди просто исчезают. И все это – под аплодисменты или молчание.
В Мьянме – армия сожгла деревни. В Эфиопии – гражданская война на фоне цензуры и репрессий. В Казахстане – после январских протестов 2022 года тишина. Потому что те, кто говорил, больше не говорят.
Авторитаризм внутри Запада
А теперь – главный риск: Запад сам заражается. Внутри крепких демократий начинаются процессы гниения.
В США в 2025 году – второй срок Трампа. Он возвращается, демонтируя независимость госслужбы, атакуя СМИ, расширяя полномочия исполнительной власти. Декларативно – "возвращение Америке величия". Фактически – демонтаж институционального баланса.
Во Франции Марин Ле Пен проигрывает президентские выборы, но ее партия выигрывает парламент. Под лозунгом "национального возрождения" – борьба с НКО, ограничение протестов, пересмотр гражданских прав. И все в рамках закона.
В Германии AfD (Альтернатива для Германии) занимает рекордные места в ландтагах. Партию, которую ещё недавно считали маргинальной, поддерживают миллионы. Открыто расистская риторика, поддержка Путина, идеи "бюрократической чистки" Евросоюза – все больше похожи на ползучий переворот изнутри.
В Израиле "реформа судебной системы" превращается в атаку на независимость судов. Протесты сотен тысяч игнорируются, коалиция укрепляется за счет ультрарелигиозных и радикальных групп. Страна становится полем битвы между институтами и харизмой власти.
В Канаде – не экстремизм, а выгорание. Поляризация и фейковая информация убивают доверие к парламенту. Каждый конфликт превращается в идеологическую войну. Идея правды – больше не общая точка отсчета.
Коррупция как троянский конь
На Западе о коррупции говорят в прошедшем времени – как о болезни развивающихся стран. Но в 2025 году это уже опасное заблуждение. Коррупция возвращается не в виде откатов, а как системная эрозия доверия. Через лоббизм без границ, офшоры без наций и политиков без ответственности.
В Великобритании продолжается расследование "Cash for Access" – парламентарии, оказывающие "консультационные услуги" за сотни тысяч фунтов, при этом голосуют в интересах частных доноров. Всё по закону. Но всё – вне морали. Британская демократия незаметно превращается в платную подписку.
В США скандалы с финансированием избирательных кампаний перерастают в прямую зависимость. Миллиардеры контролируют повестку, а Конгресс все чаще голосует не как представительство, а как акционерное собрание. И если демократия продается – то кто сказал, что ее не купят автократы?
В Европейском парламенте в 2023-24 годах "Катаргейт" – история о чемоданах с деньгами в обмен на политическое покровительство – был воспринят как эксцесс. Но в 2025 году его называют уже моделью. Государства, наподобие Марокко и Азербайджана, используют дипломатию конвертов, а депутатов в Брюсселе – как агентов влияния. Не шпионов. Просто клиентов.
А главное – это происходит без шока. Без громких разоблачений. Потому что авторитаризм, как вирус, не вызывает лихорадку. Он просто снижает иммунитет.
Почему это работает
Потому что в странах традиционной демократии общество расслабилась от многолетней хорошей жизни. Потому что общество боится. Потому что привыкло. Потому что надеется, что обойдется. Но авторитаризм – это не дождь. Это плесень. Он не пройдет, если просто сидеть тихо. Он растет, если молчать.
А теперь – хорошее
Эти режимы сильны – но не вечны. Украина в 2014 году доказала: автократию можно сломать.
Протесты в Иране, массовая мобилизация в Израиле против демонтажа судов, отставка в 2018 году правительства в Словакии после разоблачений о связях с мафией – все это сигналы, что люди все еще могут. Надо только не поддаваться апатии. И помнить: власть автократов основана на лжи, страхе и пассивности.
Цифровой авторитаризм может быть удобным. Может казаться неизбежным. Но он ломается – там, где появляются солидарность и сопротивление.
Итог
2025 год – не конец. Это зеркало. Нам показывают, что будет, если мы отступим. Если будем надеяться, что свобода выживет сама. Не выживет.
Авторитаризм не приходит внезапно. Он приходит, когда мы отворачиваемся.
Он уходит – когда мы возвращаемся. К себе. К правде. К действию.
