Телефонный звонок.
– Питирим?
Узнаю голос президента. Господи, неужели опять кошмары?
Он словно угадал мои мысли:
– Нет, Питирим, не кошмар. Сон не столько страшный, сколько странный. Представь: моя инаугурация!
Уточняю:
– Первая? Вторая? Или, может, третья, грядущая?
– Последняя. Та, что в мае 2004-го. Ровно в двенадцать, под бой курантов вхожу в Большой Кремлевский дворец. Упругой спортивной походкой иду по красной ковровой дорожке. Георгиевский зал, Александровский, Андреевский... Вдоль дорожки выстроился народ: депутаты, сенаторы, деятели культуры и физкультуры, - словом, элита всяческая, Фрадков, члены новоназначенного правительства. Замечаю: Касьянов, Волошин, Строев, иных уж нет... И все, все поголовно в тюремных робах!
– И генпрокурор, – поражаюсь, – в робе?
– Персонально про генпрокурора не помню, – с ноткой нетерпения в голосе объясняет президент. – Так вот, поднимаюсь я на подиум в Андреевском зале. Аплодисменты. Все встают. Мне дают листочек с текстом присяги и книгу под правую руку подкладывают. Я ладонь на книгу кладу, текст читаю – и понимаю: все, конец, текст не тот!
А текст присяги такой: "Клянусь при осуществлении полномочий швеи-мотористки уважать законы государства, соблюдать технику безопасности, экономить сырье и материалы, выполнять все требования администрации колонии". Взглянул на книгу – обомлел! Так и есть: "Техническое обслуживание и ремонт швейных машин"! Автор – какой-то то ли Зудин, то ли Зюзин! Я содрогнулся. Какая изощренная провокация! ЦРУ? MI5? Правозащитники?
– Только дочитал текст, как вместо нашего гимна – "Союз нерушимый" или как там теперь? – грянуло.
– Неужели старый ельцинский? На музыку Глинки?
– Ох, если бы... "Таганка"! Помнишь: "Таганка! Все ночи, полные огня! Таганка! Зачем сгубила ты меня?"
– "Таганка! Я – твой бессменный арестант, Погибли юность и талант в твоих стенах", – подтянул я глуховатым тенорком
– И тут, – продолжает президент, – выходит на сцену не Вешняков Александр Альбертович, любимый наш предизбиркома, и не председатель Конституционного суда, а – Ходорковский! Михал Борисыч! Тоже в робе и в зимней шапке с опущенными ушами. И говорит: "Поздравляем вас, Владимир Владимирович, вам присваивается квалификация "швея-мотористка". Вешает мне на шею какую-то цепь не цепь, веревку не веревку и диплом вручает. Я глаза скашиваю, а разглядеть, что на шее, не могу. Спрашиваю его полушепотом – что, мол, такое? Отвечает без запинки: ремень ножного привода швейной машинки. Патент Исаака Зингера образца 1851 года. Носите на здоровье! И улыбается непонятно, иронически, как он умеет.
– Черт возьми! – не сдержался я.
– Потом руководители палат, Миронов и Грызлов, втаскивают на сцену огромную коробку. Понимаю, подарок. Что, спрашиваю, такое? А это, говорят, комплект запчастей. Для швейной машины. Все как полагается: кривошип, шатун, челнок. Ползуны, две штуки – один запасной. Коромысло. Эта, как ее, лапка... Иголок целая коробка, чтобы надолго хватило. Сумеешь собрать – молодец. Нет – пеняй на себя! Тогда – импичмент! Отберем диплом – и на курсы. По второму, по третьему разу, пока дело не освоишь.
Я внимал, затаив дыхание. Президент сделал паузу (я как бывший резидент в Триесте сразу угадал - воды глотнул) и продолжил:
– И в довершение всего, Питирим, принято медальку к инаугурации чеканить. Гознак обычно старается, по заказу нашей, кремлевской администрации. Всем гостям раздают на память о событии. Чтоб не забыли, кто, где и когда. И знаешь, что на той медальке?
– Неужели, – все во мне холодеет, – профиль Ходорковского!?
– Хуже. Ядреными буквами выбито: "60 лет Б.А.Березовскому". То есть с одной стороны, как полагается, двуглавый орел, а с другой - Борис Абрамыч собственной персоной. Ухмыляется. Вроде даже подмигивает. Тридцать граммов серебра 925-й пробы – и Береза!
Вдруг в трубке – какие-то странные звуки: что-то стукнуло, звякнуло, и – пауза. Господи, неужели обморок!? От переживаний, напряжения нечеловеческого? Через секунду – спокойный, несмотря ни на что, голос президента. Как будто прочитал мои мысли:
– Не беспокойся, Питирим. Это я запчасти рассыпал. Ну никак не могу эту штуку собрать, все железки друг с другом сочленить, получается очень похоже – но не работает! Не шьет! Даже не знаю, что теперь будет! А вдруг они и в самом деле – и диплом, и это, что на шею одевается, отнимут?
– Владимир, – говорю, – Владимирович! Такая нагрузка на нервную систему – непомерна. Мы же вас потеряем! Может, черт с ним, с Ходорковским, пусть преподает в училище? Учит зэков математике?
Ничего не ответил президент, только вздохнул тяжко – и в трубке послышались короткие выразительные гудки...
Все события и персонажи являются вымыслом. Любые совпадения случайны.
